Православный Приход храма Казанской иконы Божией Матери город Мариинский Посад Чувашской Республики

Великая Государыня Екатерина Вторая в Сундыре, 1767 г

Останавливалась ли Императрица Екатерина II в селе Сундыре? Документальных источников не сохранилось. Известно, что «когда приходило время обеда, флотилия бросала якорь у какой-либо безвестной деревни».

Павленко Н.И. «Под скипетром Екатерины»

Екатерина II была второй коронованной особой после Петра I, совершавшей поездки по стране.

Поездки Екатерины напоминали триумфальные шествия, лишь изредка омрачаемые явлениями негативного плана. Поэтому путешествия являлись, помимо всего прочего, средством укрепления престижа императрицы, поводом для выражения населением верноподданнических чувств и благодарности за ею содеянное. Путешествия, кроме того, открывали широкие возможности для проявления императрицей качеств, свойственных просвещенному монарху: человеколюбия, милосердия, благотворительности и т. д.

За время своего 34-летнего царствования Екатерина совершила семь путешествий (не считая поездок в Москву): в 1763, 1764, 1767, 1780, 1783, 1785 и 1787 годах. Все они отличались друг от друга и направлением, и протяженностью, и временем, проведенным в пути, и целями. И еще одно различие - путешествия эти далеко не с одинаковой обстоятельностью освещены источниками: относительно некоторых из них историк лишен возможности сообщить подробности встреч коронованной путешественницы, ее дорожные впечатления и т. д.

Путешествие по Волге в 1767 году отличается от предшествующих прежде всего тем, что его не омрачали привходящие обстоятельства и ничто не отвлекало императрицу от решения задач, ради которых она садилась в карету. Это путешествие совершалось после обнародования "Наказа" Уложенной комиссии и накануне созыва последней - именно в это время Екатерина находилась под наибольшим влиянием идей Просвещения, и ей предоставлялись широкие возможности проявить "матерное милосердие" и заслужить репутацию государыни, пекущейся о благе подданных, в число которых включалось не только столичное дворянство, но и широкие круги населения, жившего в глубинке.

Путешествие по Волге отличалось от предшествующих как продолжительностью, так и протяженностью пути: оно заняло время со 2 мая по 16 июня, то есть продолжалось полтора месяца, в течение которых было преодолено 1410 верст.

Поездка Екатерины была обставлена гораздо более пышными церемониями, нежели ее предшествующие путешествия, - сопровождать императрицу впервые были приглашены иностранные дипломаты, и это обстоятельство, с одной стороны, повышало престиж путешествия и самой коронованной путешественницы, а с другой - придавало мероприятию развлекательный характер.

Утром 28 апреля 1767 года во время выезда из старой столицы императрицу провожала "вся Москва". Вечером следующего дня кортеж карет прибыл в Тверь, где императрице предоставилась первая возможность проявить благотворительность: в мае 1763 года почти весь город выгорел. В этой связи Екатерина писала генерал-прокурору А. И. Глебову: "С крайним сожалением усмотрела я разорение по воли Божией города Твери. Старайтесь о вспоможении сим несчастным людям. Я думаю, что многим не печально, что дела почти все сгорели". В результате погорельцам была оказана существенная помощь". Екатерина обстоятельно осмотрела застройку города и осталась довольна вновь воздвигнутыми зданиями.

2 мая императрица отправилась в путь по Волге. О размахе путешествия можно судить по тому, что караван состоял из 25 судов, сооружение которых началось в Твери еще в 1766 году, а число лиц, сопровождавших путешественницу, по ее словам, достигло "близко двух тысяч человек". Самую многочисленную группу участников похода составляли гребцы. Хотя флотилия двигалась по течению, для ускорения использовались весла, однажды даже подняли паруса, а в другой раз воспользовались бечевой. Среди обслуживающего персонала находились доктор и лекарь, фрейлины, повара, на четырех галерах везли съестные припасы и утварь для приготовления еды. Свиту императрицы составили вельможи: графы Иван и Захар Григорьевичи Чернышевы, Александр Ильич Бибиков, Дмитрий Васильевич Волков, граф Александр Петрович Шувалов, а также братья Орловы во главе с фаворитом Григорием. Императрицу, кроме того, сопровождали иностранные послы: испанский, австрийский, датский, прусский и саксонский.

Флотилия отчалила из Твери 2 мая, а в конечный пункт путешествия, Симбирск, прибыла 5 июля. На пути лежали значительные города и монастыри, в которых императрица проводила от нескольких часов до нескольких дней: Калязин монастырь, Углич, Рыбная слобода, Ярославль, Ипатьевский монастырь, Кострома, Нижний Новгород, Макарьевский монастырь, Чебоксары, Казань, Симбирск. В Ярославле Екатерина провела четыре дня, в Казани и того больше - пять дней. Остальным городам путешественница отдала по нескольку часов - она сходила на берег для осмотра достопримечательностей и бесед с представителями местных властей. Так, в Калязине монастыре она провела менее двух часов, столько же в Угличе и Рыбной слободе. Когда приходило время обеда, флотилия бросала якорь у какой-либо безвестной деревни.

Никто из участников путешествия не вел дневник, поэтому о путешествии мы знаем лишь из писем самой императрицы, делившейся впечатлениями от посещения городов с корреспондентами, а также из "экстракта из журнала плавания", регистрировавшего продвижение флотилии и продолжительность остановок в населенных пунктах. Поэтому затруднительно в полном объеме осветить распорядительную деятельность императрицы, ее повеления местным властям.

Екатерине впервые довелось увидеть могучую Волгу, которая произвела на нее неизгладимое впечатление. Из Калязина она писала: "Час от часу берега Волги становятся лучше. Вчера мы Кимру проехали, которая издали не уступает Петергофу, а вблизи уже все не то". В письме М. И. Воронцову из-под Ярославля: "Волга не в пример лучше Невы".

Впечатляющим оказался прием путешественницы костромским дворянством, вызвавший слезы умиления у некоторых сентиментальных спутников. 15 мая Екатерина писала Панину из Костромы: "Завтра поеду отселе, а иноплеменников (иностранных дипломатов. - Н. П.) отпущу в Москве. Они вам скажут, как я здесь принята была. Я их всех не единожды видела в слезах от народной радости, а И. Г. Чернышев весь обед проплакал от здешнего дворянства благочинного и ласкового обхождения".

Нижний Новгород произвел дурное впечатление: "Сей город ситуацией прекрасен, а строением мерзок. Чебоксары для меня во всем лучше Нижнего Новгорода". Бросилась в глаза бедность нижегородского купечества. Пребывание в городе императрицы ознаменовалось созданием компании из местных купцов.

Удручающее впечатление оставило нижегородское духовенство, в положение которого императрица пыталась внести существенные изменения. "Во всем здешнем духовенстве, - писала она митрополиту Дмитрию Сеченову, - примечается дух гонения. Сия же епархия, кажется, весьма достойна особливого примечания, ибо число правоверных, думаю, меньше, нежели число иноверных и раскольников; итак, кажется, нужнее всего здесь иметь священство, просвещенное учением, нрава кроткого и доброго жития, кои бы тихостию и бескорыстностью добронравного учения подкрепляли во всяком случае Евангельское слово". В рассуждениях Екатерины четко выражена идея свободы вероисповедания и отказ от насильственного превращения иноверцев в православных. Императрица сочла необходимым обратить внимание митрополита на частный казус: в Федоровском монастыре "игумен так стар, что насилу служить может и что монахи так мало его почитают, что громко с бранью наставляли как ему служить, что и действительно он худо знал".

Казань, куда караван прибыл 26 мая, понравилась: "Мы нашли город, который всячески может слыть столицею большого царства; прием мне отменный; ...четвертую неделю видим везде равную радость, а здесь еще отличнее. Если б дозволили, они себя вместо ковра постлали, и в одном месте по дороге свечи давали, чтоб предо мною поставить, с чем их прогнали... Здесь триумфальные ворота такие, как я еще лучше не видала". Восторженный прием в Казани соответствовал тщеславным вкусам императрицы - в который раз она не могла сдержать себя от упоминания в письмах о восторженных приемах ее подданными, о том, сколько любви и преданности они ей выражали. Вместе с тем личные наблюдения позволили ей сделать вывод о несовершенстве существующих законов, которые не защищали народ и его имущество от произвола.

Любознательность, проявленная в Казани, в высшей мере расстроила императрицу: она отправилась осматривать развалины древнего города Болгар и обнаружила невежество и вандализм местного духовенства. Причины раздражения императрица изложила в письме к Панину: "Все, что тут ни осталось, построено из плиты очень хорошей. Сему один гонитель, казанский архиерей Лука при покойной императрице Елизавете Петровне позавидовал и много разломал, а из иного построил церковь... хотя Петра I указ есть, чтоб не вредить и не ломать сию древность".

1 июня флотилия оставила Казань, а 5-го прибыла в конечный пункт путешествия, Симбирск, принесший императрице разочарование: "Город самый скаредный и все домы, кроме того, в котором я стою, в конфискации, и так мой город у меня же... Я теперь здесь упражняюсь сыскать способы, чтоб деньги были возвращены, домы по пустому не сгнились и люди не приведены были вовсе в истребление..." Удалось ли "сыскать способы" освободить симбирцев от конфискации, нам неизвестно.

Общее впечатление о материальном положении населения вдоль Волги самое благоприятное: "Здесь народ по всей Волге богат и весьма сыт, и хотя цены везде высокие, но все хлеб едят и никто не жалуется и нужду не терпит. Хлеб всякого рода здесь так хорош, как еще не видали, по лесам везде вишни и розаны дикие (шиповник. - Н. П.), а леса иного нет, как дуб и липа; земля такая черная, как в других местах в садах и на грядах не видят. Одним словом, сии люди Богом избалованы, я отроду таких рыб вкусом не едала, как здесь, и все в изобилии, что себе представить можешь, и я не знаю, в чем бы они имели нужду: все есть и все дешево".

Из Симбирска в Москву Екатерина отправилась сухим путем. В письме Панину из Мурома от 12 июня она поделилась впечатлениями от увиденного: "Я на досуге сделаю вам короткое описание того, что приметили дорогою. Где чернозем и лучшие произращения, как то Симбирская провинция и половина Алатырской, там люди ленивы и верст по 15 пусты; не населены и земли не разработаны. От Алатыря до Арзамаса и от сего места до Муромских лесов земли час от часу хуже, селения чаще и ни пяди земли нет, коя не была бы разработана, и хлеб лучше, нежели в первых сих местах... и нигде голоду нет". Эти впечатления, разумеется, поверхностны, ибо Екатерина писала о том, что видела из окна мчавшейся в Москву кареты.

Галера "Тверь". Казань.  фото 1890г.